Зданию Центрального Банка России, венчающему улицу Гончарова, сегодня исполняется 25 лет. История его создания стала образцом отношения к городской застройке, которое, увы, уже само становится историей.
Много интересных подробностей о строительстве здания Центробанка - в нашем разговоре с Виктором Васильевичем Давыдовым, начальником Главного ульяновского управления ЦБ РФ России до 2009 года. Без него оно никогда бы не появилось.
Объединило две эпохи
Здание Центробанка уникально не только своей монументальностью, но и тем, что объединило две архитектурные эпохи города – Симбирска и Ульяновска. Благодаря декоративным элементам фасада оно отлично вписалось в историческую застройку улицы Гончарова и в то же время гармонично смыкается со зданием Дома Советов, которое стало обрамлением мемориального комплекса, построенного в лучших традициях советского модернизма. Это было филигранное исполнение замысла, к которому Виктор Давыдов шел почти 20 лет – с 1978 по 1997 год.
- В 1978 году я был назначен управляющим Ульяновской областной конторой Госбанка СССР, которая размещалась в историческом здании, типографии Токарева, по улице Гончарова, 50, - рассказывает Виктор Васильевич. - Само здание внешне прекрасное, но я ужаснулся, когда впервые пришел туда. В эпоху развитого социализма, в конце XX столетия, оно отапливалось каменным углем. Во дворе - горы этого топлива. В сухую погоду угольная пыль поднималась в окна служебных кабинетов, в дождь черная жижа текла по улицам Дмитрия Ульянова и Гончарова. Первым делом я решил провести туда центральное отопление, и к новому отопительному сезону все было сделано. А потом стал добиваться строительства нового здания: люди работали в очень стесненных условиях, за одним столом сидели по два экономиста. На всех был единственный туалет.
Уже тогда я нашел эскизы нового здания Центробанка, которое планировали построить к столетию Ленина и не успели, отложили на потом. А когда юбилей отпраздновали, все о нем забыли, но место под стройку было закреплено – там, где сейчас и стоит здание Центробанка. Я написал больше десятка писем в Госбанк о необходимости строительства нового здания для областной конторы в Ульяновске. Но дело сдвинулось, только когда в середине 80-х годов Ульяновская область начала подготовку к 125-й годовщине со дня рождения Ленина. Наша стройка была включена в план, и мне удалось добиться согласия Госбанка на ее финансирование. А потом началась перестройка, и все заглохло. Пришлось начинать все заново.
В марте 1993 года на всероссийском совещании руководства отделений Центробанка я попросил слова и сказал, что ульяновское отделение работает в невозможных условиях, надо или закрывать его, или все-таки строить новое здание. Конечно, я взял на себя слишком много. Меня могли просто уволить. Но стерпели и приняли решение… строить.
В том же 1993-м году Ленинградский (тогда уже санкт-петербургский) институт зонального проектирования начал работу, к которой привлек ульяновскую архитектурно-проектную организацию Владимира Павловича Сергиенко. Но прежде этого много раз собирался градостроительный совет, где решалось, каким это здание должно быть. Было несколько вариантов. Кто-то даже предлагал двенадцатиэтажное. А градосовет настаивал, что здание должно соответствовать архитектурному стилю Симбирска и не должно быть выше шести этажей. Я присутствовал на всех заседаниях как заказчик строительства и до сих пор благодарен архитекторам за их профессионализм и работу в интересах города. Ведь проект в итоге получился уникальный, а здание стало украшением центральной части города. Очень жаль, что сейчас, хоть и есть градосовет, но таких задач никто не ставит. Вот только последний пример: снесли два хороших домика в стиле симбирской застройки на улице Дмитрия Ульянова, чтобы построить восьмиэтажный жилой дом. Архитекторы обращаются с протестом к губернатору, газеты пишут, но никому ни до чего дела нет. Застройщик творит что хочет.
Мемцентр уступил
В 2020 году, когда реставрация Мемориального центра в Ульяновске дошла до работ на фасаде, профессионалы посматривали в сторону здания Центробанка, апеллировали к безупречной облицовке фасада мрамором: без швов, без видимых креплений – идеально. По такой же технологии прежде был облицован мемцентр, но реставраторы ей изменили, чем явно снизили планку: между плитами появились швы, которые со временем обещают стать еще более заметными. Так что фасад Центробанка остался в городской застройке единственным образцом мастерской работы с мраморной облицовкой.
- В тендере на отделку здания мрамором, кроме российских компаний, участвовали итальянцы, немцы, финны, французы, голландцы, - рассказывает Виктор Васильевич. - А выиграли итальянцы – компания Гвидо Пуччини. Он предложил самую низкую цену. Сейчас неловко в этом признаваться, но все-таки скажу: в какой-то момент у меня возникли сомнения, существует ли такая компания. Всякое в то время случалось, а я заключал договор на крупную сумму, и вся ответственность была на мне. Решил съездить в Италию, посмотреть на производство, на офис. Гвидо меня встретил, привез в свой офис, а там… никого и ничего, кроме столов. Спрашиваю: «Где все? Где производство?». А он отвечает: «Ничего пока нет. Договор заключили, пойдут деньги, начну нанимать работников, у нас так». Я был удручен, но решил все оставить как есть. И ни разу об этом не пожалел. Работали итальянцы прекрасно, ответственно, брались помогать другим на самых сложных участках. 25 лет прошло, и ни одна плиточка не упала. У них гарантия на свою работу – 50 лет, но, уверен, и через полвека фасад здания будет безупречен. К слову сказать, мрамор для облицовки я сам выбирал в карьере недалеко от Венеции. Мы ездили туда с моим заместителем по стройке Владимиром Матвеевичем Федоровым. Жара была под сорок градусов, а мы четыре часа ходили с директором карьера, искали то, что нужно. Плеснет он воды на плиту, чтобы смыть пыль и открыть рисунок камня: нет, не то. Потом увидели мрамор с розовыми прожилками, который мне очень понравился - такой он был теплый, нежный. Его и выбрали.
На «мушке» у губернатора
Вспоминая начало строительства, Виктор Васильевич говорит:
- От своих, ульяновских, мне тогда здорово доставалось. Журналисты писали, что народ голодает, а банкиры строят за счет бюджетных средств дворец из золота и мрамора. Золота там не было, а мрамор был. Я старался давать газетам разъяснения, что деньги – из доходов Центробанка, что строим не просто административное здание, а такое, которое станет украшением и достоянием города. Я не мог тогда рассказать, что за счет этих же средств мы финансировали еще и строительство областной детской многопрофильной больницы, хирургического корпуса онкодиспансера, госпиталя ветеранов войн. Об этом никто не знал, деньги шли через «Стройзаказчик». А если б узнали, могли бы меня посадить за нецелевое использование средств. В такие непростые обстоятельства меня поставил глава региона – Юрий Фролович Горячев.
Началось с того, что он отказался отдавать под стройку место, которое было зарезервировано еще с 60-х годов. Проектирование идет с привязкой к конкретному участку, надо оформлять землю, а мне отказывают. Помню, встречаемся с Сергеем Николаевичем Ермаковым, тогда он был мэром, в приемной Горячева. Он говорит: «Землю вы в центре не получите, пока я жив. Стройте у парка Победы». Я отвечаю: «А пока я жив, не будет там этой стройки». Заходим к Горячеву, и он подтверждает: не дам места. Так продолжалось полгода, а потом он согласился, но с условием, что из средств на стройку здания Центробанка будет выделена доля для строительства детской многопрофильной больницы. Мы составили протокол, который подписали я и руководитель областного комитета здравоохранения Виктор Митрофанович Безворитный. А позже потребовались деньги на строительство госпиталя ветеранов войн и хирургического корпуса онкодиспансера. Приходилось их искать и находить. Юрий Фролович всячески демонстрировал, что судьба стройки зависит от него. Один раз дал распоряжение, чтобы перекрыли въезд транспорта на стройплощадку, и груженные строительными материалами машины забивали улицы Гончарова и Советскую (сейчас Спасская – Ред.). В другой раз, зимой, когда завершали штукатурку шестого этажа, на стройке отключили электроэнергию. Звоню на УльГЭС, мне говорят: наверху решайте. Тем временем техника стоит. Шланги, по которым подают раствор наверх, заполнены, раствор в них застывает. Если окончательно схватится, придется 300 метров шлангов выбрасывать. А они в дефиците. Пока дозванивался до Горячева, убеждал его, пока он дал команду электроэнергию подключить, прошло два-три часа. Раствор в шлангах застыл, пришлось их выбрасывать.
С Юрием Фроловичем нам так и не удалось достигнуть взаимопонимания. Когда строительство было завершено, я приглашал его на открытие, но он не пришел, прислал своего заместителя - Владимира Александровича Гуриновича.
Не должно быть безымянных домов
Монументальное здание площадью в 16 тыс. кв. м было построено всего за три с половиной года (плюс год ушел на проектирование).
- Не было дня, чтобы я не приезжал на стройку, я знаю в нем каждый кирпичик, все до мелочей. А по-другому нельзя было, - говорит Виктор Васильевич. - Стройка шла очень быстро, постоянно возникали проблемы, которые надо было решать. Торопились, потому что время такое было: сегодня деньги дают, а завтра могут отказать. Министерства ликвидировались, заводы останавливались, полный развал экономики. Сам иногда удивляюсь, прокручивая в памяти все – от старта до финиша, - как мы это сделали.
С самого начала и до конца финансировал и курировал наше строительство первый заместитель председателя Центрального банка России Арнольд Васильевич Войлуков. Когда я в очередной раз приезжал за деньгами, он порой ворчал, но деньги выделял, говорил: «Только не оставь незавершенки, не опозорь». Отлично мы работали с главным подрядчиком – трестом №3, который возглавлял Олег Александрович Гришин. За три с половиной года у нас не было ни одного конфликта. Добрые, доверительные отношения в работе – это много значит для успеха. С огромной благодарностью вспоминаю всех, кто поддерживал и помогал, работал на этой стройке, кто мне доверял и кому я доверял. По окончании строительства я, посоветовавшись с коллективом, заказал на патронном заводе мемориальную доску из чугуна, на которой были написаны имена тех, благодаря кому это мощное сооружение появилось. Не все, но, наверное, главные. Получилась целая международная команда из 17 человек. Но в 2016 году по распоряжению нового руководства ульяновского управления Центробанка доску сняли и отнесли на хоздвор. Зачем? Не знаю, не могу себе этого объяснить.
Я родился в Горьковской области, но в Ульяновске прожил большую часть жизни, очень люблю этот город, люблю его улицы, красивые исторические здания, радуюсь, если они в хорошем состоянии, печалюсь, если заброшены, погибают. Почти на каждом из них есть мемориальная табличка, на которой написано, когда, кем, по чьему проекту построен дом, кто здесь жил или работал. Я за то, чтобы у каждого дома была такая информационная табличка. И если дом уродливый и нагло втиснулся в городскую застройку, пусть на нем тоже будет табличка, чтобы горожане знали своих «героев». Может, тогда застройщики, архитекторы и власть станут более ответственно подходить к своему делу. Мы живем в городе, который сами же создаем.
Когда я думаю, что же было главным в моей профессиональной жизни, ведь я 31 год руководил главком сначала Госбанка, а потом Центробанка, а это финансирование важных для жизнедеятельности региона объектов, то все-таки останавливаю свой выбор на строительстве этого здания. Не будет меня и тех, кто там сейчас работает, а здание останется. Оно получилось таким красивым, монументальным, так вписалось в контекст главной улицы города, что, думаю, войдет в историю градостроительства Симбирска-Ульяновска. И краеведы когда-нибудь будут изучать, как оно получилось именно таким. И тогда возникнут снова имена тех, кто вложил в него и мастерство, и душу.
Я не был в этом здании в 2009 года, но вижу его каждый раз, когда выхожу из дома. И всегда радуюсь, что оно есть.
Записала Татьяна ЗАХАРЫЧЕВА.
Фото автора и из архива В.В. Давыдова.