Тема любви и отношений будет интересовать человека, пока живо само человечество. Люди влюбляются даже во время войны, более того, на самой войне, а также посреди прочих бедствий и страданий (вспомните замечательный фильм Петра Тодоровского «Военно-полевой роман»). Казалось бы, это абсурд, ибо любовь как высшее проявление жизни несовместима со смертью, но ведь и в самой любви есть что-то «смертельное», в нее подчас «падают», как в пропасть – именно с намерением пропасть в ней, находя именно в этом самоуничтожении – путем растворения в другом – истинную сладость бытия.
Так было, но – верно ли это сегодня? Полезет ли современный Ромео на балкон к Джульетте, зная, что это связано с риском? Вряд ли, потому что риск – это не только живительный адреналин, но и дискомфорт. Вероятно, комфорт – главное слово постиндустриального общества. Вся окружающая среда направлена на то, чтобы человеческому организму в ней было комфортно. Любовь же, даже взаимная, – это стресс, дискомфорт. Поэтому современный человек, как утверждает социолог и публицист Полина Аронсон в своей книге «Любовь: сделай сам» (М.: Индивидуум, 2021) предпочитает любви «отношения».
Отношения – это нечто более предсказуемое, структурное, последовательное, а поэтому комфортное. Отношения можно «строить» постепенно, тогда как любовь, по выражению Булгакова, поражает мгновенно. «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» – говорит Мастер из романа «Мастер и Маргарита». Оттуда же: «Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину!»
Вот это отношение к любви как к провидению, как блаженной неожиданности Аронсон называет «режимом судьбы». Поскольку режим судьбы, если угодно, задан самим Богом и речи о выборе этой судьбы не идет, то социальный фон, на котором функционирует этот режим, автор называет «эмоциональным социализмом». При социализме жизнь человека была детерминирована и развивалась по заданной траектории от детсада до пенсии. Вот и любовь, получается, «выбрасывали», как некий дефицитный товар, и твое счастье, если у тебя в этот момент была с собой авоська. Любовь в режиме судьбы – это две пачки масла, которые ты случайно урвал, удачно поймал в сетку.
В отличие от этого «эмоциональный капитализм» как доминирующий в передовых странах социальный фон предполагает «режим выбора». В этих условиях любовь – это содержание потребительской корзины, которую ты заполняешь по своему усмотрению, причем товары для этой корзины практически всегда есть в наличии. Режим выбора более комфортен, ведь человек сам может скомплектовать свой «отношенческий» продуктовый набор или гардероб. Капитализм формирует у людей способность делать осознанный и своевременный выбор на конкурентном рынке, просчитывать последствия выбора, рассматривать варианты отхода в случае неудачи, «дискомфорта». Аронсон пишет, как ее американский бойфренд уже в начале отношений записал для себя плейлист из песен, которыми он будет утешаться, когда отношения будут закончены, потому что «рано или поздно все равно всегда расстаются». Вроде как подстелил себе эмоциональной соломки.
Современный человек, в том числе и в России, отказывается сгорать в пламени страстной и незапланированной любви, которая непредсказуема, несправедлива и даже зла, не поддается рационализации. Молодые россияне от 20 до 30 лет, опрошенные в 2020 году, предпочитали не говорить о любви, не искать ее, а просто жить «полной жизнью», то есть полной удобства и комфорта. Здоровые «отношения» противопоставляются любви и любовной травме, они являются свидетельством личного успеха. «”Отношения” выступают как зона комфорта, как симметричный, аккуратно подстриженный островок покоя в агрессивно настроенном мире, полном насилия и непредсказуемости», – пишет Аронсон.
Но зона комфорта – это зона строгого режима, где живут по понятиям, продолжает она. Понятий три: 1) не лезь, не навязывайся, держи дистанцию; 2) никто никому ничего не должен; 3) не привязывайся, избегай «созависимости». В общем-то, эти понятия недалеко ушли от классической триады «не верь, не бойся, не проси». Эта стратегия выживания в условиях несвободы, а также принцип, регулирующий и оптимизирующий отношения между заключенными на зоне. Получается, что свобода конструирования комфортных отношений приводит к эмоциональной несвободе, добровольной резервации. Это своеобразная патовая ситуация, «уловка-22». Немудрено, что живущие в режиме выбора люди все чаще сообщают об усталости от переизбытка доступной свободы.
Одни люди избавляются от этой усталости, выбирая сологамию, то есть «брак с собой», и даже дают при этом ритуальный обет любви к себе. Появилась категория независимых, финансово успешных женщин, которые принципиально отказываются иметь дело с мужчинами даже ради деторождения и предпочитают процедуру ЭКО. Но добровольное одиночество – это не только выбор, но и бремя, может быть, поэтому все больше людей беседуют с голосовыми помощниками в гаджетах: «Siri, мне одиноко!» Для такого суррогатного общения созданы интеллектуальные чат-боты, роль утешителей берут на себя так называемые воботы. Приложение Mend помогает заштопать «разбитые сердца», то есть справиться с расставанием. Это IT-терапевт, который ведет пользователя по алгоритму психической саморегуляции, но стоит дешевле живого психотерапевта. Кроме того, на рынке есть категория товаров под названием «артефакты счастья», призванные дать человеку ощущение счастья, когда для него нет повода.
В заключение книги Аронсон предлагает третий режим, противостоящий гегемонии и судьбы, и выбора. Она называет это режимом заботы и считает его главным принципом отношений между людьми. Для нее это «труд любви», который подразумевает как привязанность между людьми, так и признание их уязвимости перед лицом жизненных трудностей (той же судьбы и выбора). Она предлагает переосмыслить понятия зависимости и независимости, отказаться от представления о полной автономии как «правильном» состоянии и желании человека, противостоящем «неправильному» состоянию привязанности. «Эмоциональный режим заботы потребует от нас признания в собственной зависимости от других, признания в желании быть вместе с кем-то». Аронсон полагает, что режим заботы – это социальная революция, требующая смелости «быть частью чего-то большего, чем ты сам».
Автор текста: Сергей ГОГИН
Фото тематическое