Тридцать лет назад, 1 сентября, в Ульяновске открылись первые четыре гимназии.
Зачем эта реформа была нужна, какие результаты она дала и к чему может привести современную школу новая реформа, замешанная на цифровизации и дистанционном образовании? Об этом мы говорим с первым директором 33-й гимназии Николаем Прокофьевым.
Общество заказало
- Николай Михайлович, в СССР не было школ повышенного уровня (были специализированные школы, но это другое), зато среднее образование было очень качественным. Почему вдруг в условиях современной России возникла необходимость создавать элитные учебные заведения?
- Я считаю, что это был социальный заказ общества. При социализме в элитном образовании нет необходимости, а при капитализме, когда происходит явное классовое расслоение, нужда в нем появляется. Гимназии в современной России создавались для способных и одаренных ребятишек, чтобы они могли продолжить образование после школы, даже если их родители не могут его оплатить.
- Почему Ульяновск оказался в первой четверке городов, которые ввязались в эксперимент и по какому принципу отбирали школы для перепрофилирования в гимназии?
- «Ввязались» потому что у нас были такие мощные моторы, как Владимир Николаевич Миронов, начальник областного управления образования, к сожалению, уже покойный заведующий гороно Григорий Александрович Табарданов и заведующий Засвияжским районо Геннадий Николаевич Царев. Они загорелись этой идеей.
Решили, что по одной гимназии должно быть в каждом районе. Но Ленинский район был в приоритете: там открыли сразу две – на базе первой и третьей школ. 33-я школа представила Засвияжье, 59-я – Заволжье, а в Железнодорожном районе не нашлось школы, которая бы «потянула».
- Критерии были прописаны на федеральном уровне?
- Никакого документа на тот момент не было. Считалось, что гимназией достойна стать школа с хорошей транспортной доступностью, квалифицированным педагогическим коллективом, хорошей материальной базой. Еще одно условие – поддержка родителей. Сложность была в том, что привязка гимназии к микрорайону не предполагалась. Пришлось работать с родителями, убеждать, что все ученики школы закончат ее, а в гимназию будем делать новый набор – по конкурсу. В 1990 году мы открыли всего пять гимназических классов - три первых, один пятый и один десятый. К 1995 году завершился полный переход от школы к гимназии.
- Чем с организационной точки зрения отличалась гимназия от школы? Были какие-то привилегии?
- Были. Например, наша гимназия одна из первых в России по особой программе получила 10 компьютеров с цветными дисплеями из Америки. Тогда и дети, и родители толпились у двери нового компьютерного класса, чтобы хоть в щелочку посмотреть на это «чудо».
Преподаватели гимназии получали 20-процентную надбавку к зарплате, и это привлекало в гимназическую среду лучших специалистов. В гимназии были освобожденные классные наставники с 1 по 9 класс, которые занимались индивидуальной работой с ребятами. У нас был детский сад, который готовил детей к поступлению в 33-ю гимназию с четырех лет. После 8-9 класса гимназисты имели право выбрать профильный класс и заняться углубленным изучением определенных предметов. И на этом этапе, кроме учителей, с ними занимались вузовские преподаватели. ЕГЭ тогда не было, и вузы были заинтересованы в том, чтобы к ним поступали выпускники, которых они знают и которые уже имеют хорошее представление об их требованиях, традициях.
Две беды
- Получается, что ЕГЭ заметно снизил значимость гимназического образования. То есть одна реформа образования сработала в пику другой?
- Отчасти это так, но 100-балльные результаты на ЕГЭ, как правило, выдают все-таки гимназисты. Не ЕГЭ главная беда для гимназий. Их две. Одна из них - Москва, которая стала «забирать» у нас лучших учителей. Вот несколько цифр для сравнения: в 2018 году средняя зарплата учителя в Ульяновске – 25,7 тыс. руб., в Москве – 87,2 тыс. руб. В Ульяновске на одного ученика подушевое финансирование – 64 тыс. руб., а в Москве - 239. Потери мы стали нести очень серьезные. Министр образования сейчас говорит, что зарплаты должны быть едиными, но, на мой взгляд, этого никогда не будет.
Кроме того, в 2006 году в закон об образовании внесли изменения, которые сняли с гимназий статус образовательных учреждений повышенного уровня. Следом отменили конкурсный набор и вернули прикрепленность гимназий к микрорайонам. Если ребенок живет во дворе по соседству, значит, он должен учиться в гимназии, неважно, потянет или нет.
- То есть границы между школой и гимназией на законодательном уровне практически стерты. Чем это можно объяснить? Утратой интереса к идее?
- Думаю, да. У сильных мира сего дети учатся в Европе, Америке. И интересы их там. Кроме того, жалобы родителей, чьи дети не поступают в гимназию, мешают, досаждают. Так возникло решение: пусть школы называются гимназиями и как угодно, и пусть их будет больше. Неважно, какие они по сути.
- Сколько сейчас гимназий в Ульяновске?
- Восемнадцать гимназий и лицеев.
- Нужно ли столько, если экономике не хватает людей рабочих профессий, а 70 процентов выпускников средних школ продолжают свое обучение в вузах?
- Если исходить из потребностей общества в специалистах с высшим образованием, то, думаю, было бы достаточно двух-трех гимназий на один район, ведь в вузы поступают выпускники и обычных школ. Но это не значит, что я призываю перепрофилировать гимназии в школы. Да, произошло определенное размывание уровня гимназического образования, но если школа честно доросла до уровня гимназии, а не «назначена» таковой сверху, то она этого достойна. По опыту 33-й гимназии я знаю, что главное завоевание «элитного» образовательного учреждения в том, что там престижно быть хорошим учеником, много знать, развиваться. Культ знаний, добрый соревновательный дух – все это ценится. Чем больше будет таких школ или гимназий, тем лучше.
Платформа для «дистанционки»
- Сейчас российская средняя школа опять в состоянии реформирования. Курс взят на персонализированное образование, построенное на так называемой «цифровой платформе». По сути, речь идет о большой компьютерной программе, которая позволит ученику самостоятельно выбирать, на каком уровне он будет осваивать предмет – базовом или продвинутом. К 2025 году планируется полностью перевести образовательный процесс на цифровую платформу. Вроде бы в основе те самые ценности, которые ставили во главу угла при организации гимназий - учет интересов ученика, возможность осваивать программу на более высоком уровне. Что вы думаете о таких перспективах?
- Право выбора – это хорошо, но без базового фундаментального образования нельзя. Сейчас оно имеет довольно приличный уровень. Сомневаюсь, что таким и останется. Американские школы давно работают по принципу: что хочу, то и учу. В девяностые годы один мой ученик, у которого была отличная оценка только по информатике, стажировался в Америке. Как раз по этому профилю. Когда он вернулся, привез мне целую стопку похвальных грамот уровня штата. В частности, он оказался победителем олимпиады по истории. Я сам у него вел историю, больше тройки там близко не было. Спрашиваю: что за чудеса? А он отвечает: я там по истории – звезда, вы не представляете, какой у них уровень знаний.
Я считаю, что вся эта система, когда ученик сам выбирает, на каком уровне ему осваивать предмет, - оболванивание молодежи. Это приведет к тому, что в стране сформируется небольшая элита, а остальные останутся неучами, запрограммированными на работу невысокой квалификации. Плохая идея для будущего.
- Тем не менее, если в 2018 году на цифровой платформе работали только несколько школ в пилотных регионах, то весной 2020-го – уже более двух тысяч школ из 25 регионов. Дело в том, что эта программа хорошо приспособлена для дистанционного обучения. По сути, она позволяет полностью перейти на него…
- При полном переходе на дистанционное обучение школа просто исчезнет, останется одна цифровая платформа. А для детей дефицит живого школьного общения может обернуться катастрофой.
На слуху истории, когда хорошие, даже одаренные, ученики живут одиноко и тихо, а потом вдруг проявляют жесткую агрессию, приносят в классы оружие…. Это результат перегрузки по учебе, неудачи общения со сверстниками, изоляции, ухода в какой-то свой мир. Если дети вынужденно окажутся вне социума, такие негативные состояния будут только развиваться и усугубляться.
- Тем не менее, никто не отрицает, что в новом учебном году школы могут снова уйти на «дистанционку», причем надолго…
- А вот к этому надо было хорошо готовиться. Причем решением технических вопросов здесь не обойтись. Прежде всего необходимо было работать с родителями. Для них переход на дистанционное обучение вскрыл целый пласт проблем, они много нового узнали и о работе учителя, и о своих собственных детях. Им нужна помощь.
До 2006 года проблемные темы педагогическое сообщество отрабатывало на семинарах. Не на совещаниях, их и сейчас достаточно, а именно на семинарах – в формате живого общения, с обсуждением опыта. Сейчас этого нет, а ведь прямо просятся для обсуждения такие темы, как роль родителей в условиях дистанционного обучения, работа детей в интернете, агрессия детей и многое-многое другое.
- Тем не менее, 1 сентября пока планируется в живом формате…
- Вот это радует. От души поздравляю с наступающим Днем знаний и тридцатилетием создания в Ульяновске гимназий всех ветеранов, родителей, детей, славный коллектив. Желаю всем здоровья, творческих успехов, материального благополучия и нормальной школьной жизни.
Татьяна ЗАХАРЫЧЕВА