«Размышленье – скуки семя»

В ульяновском театре лаборатория трагедий. Маленьких

Следующий год в России пройдёт под знаком Пушкина. Страна будет широко отмечать 225-летие со дня рождения солнца отечественной поэзии и человека, реформировавшего русский язык. Среди прочих лейтмотивов 2024-го наверняка будет и такой: вот бы оживить Александра Сергеича… Пушкин, по сути, и теперь живее всех живых. Весь он не умрёт. А самовыражателей, готовых «по последней моде» заставить великого поэта вертеться в гробу, особенно в новейшее время, находилось и находится предостаточно. В первой половине августа мода добралась и до Ульяновска.

Очередная традиционная режиссёрская лаборатория под руководством известного российского театроведа Олега Лоевского в Ульяновском театре драмы им. И.А. Гончарова была посвящена как раз нашему всему. Она так и называлась «Пушкин. Трагедии». Три молодых режиссёра – Филипп Гуревич, Ярослав Жевнеров и Ксения Самодурова, а также один мэтр, главный режиссёр ульяновского театра драмы Владимир Золотарь представили эскизы по четырём «Маленьким трагедиям». Каждый по одной. В будущем каким-то эскизам суждено вырасти в полноценный спектакль на ульяновских подмостках. А часть экспериментальных работ, по словам самого главного «лаборанта» Лоевского, стоит «забыть, как страшный сон…».

Юные и мэтр упражнялись во «взаимодействии» с Александром Сергеевичем как могли и не стесняясь. Немаленькими трагедиями стали сами смелые – иногда за гранью – трактовки пушкинского слога, пушкинской мысли, пушкинской формы и пушкинского содержания. Завершающий цикл «Пир во время чумы» стал первым показанным в рамках лаборатории эскизом. И неспроста.

«Хвала тебе, Чума»

Постановка Владимира Золотаря была просто-таки квинтэссенцией всей лаборатории.

Прямая речь режиссёра:

- Пушкин для меня прежде всего это некий эксперимент, исследование, опыт драматического исследования.

Резюме. Мощная энергетика – неотъемлемая черта творческого почерка режиссёра-экспериментатора. Но Пушкин, даже неспособный ответить на верификации, оказался сильнее методологии и стилистики Владимира Александровича. На сцене ярко и шумно. И даже вполне себе музыкально. «Пир…» от Золотаря – претензия на мюзикл. С непременными аллюзиями на то, что творится и творилось вне театра. Размалёванные персонажи, как пародия на антиваксеров из недавнего ковидного прошлого. Появляющиеся на сцене «вежливые люди» в камуфляже – это уже ближе к дню сегодняшнему. Золотарь любит и умеет провоцировать, играя со смыслами. Но что там внутри этого разудалого шабаша, кроме вандализма над книгами и конвульсивных телодвижений? А ничего. Пустота и хаос – вот ведь парадокс. Мало даже самого Пушкина.

«Ужасный век, ужасные сердца», или «Прикол хотите?»

Ещё меньше Пушкина в «Скупом рыцаре» от кинозвезды («Закрытая школа», «Мосгаз», «Склифосовский», «История одного назначения») и молодого театрального постановщика Филиппа Гуревича.

Прямая речь режиссёра:

- Когда Пушкина играют мужчины, это привычно, а, значит, не совсем интересно. Женщины могут посмотреть на эту историю отстраненно.

Резюме. Всё стало понятно, когда на сцене появился Барон с замашками Чикатило и то и дело предваряющей пушкинский текст фразой: «Прикол хотите?..». Когда слуга Альбера Иван с кавказским акцентом впервые выругался понятными только русскому уху идиомами, всё стало ещё понятнее. Ты думал это дно? Но снизу постучали. «Лаборанты» настаивали: «Скупой рыцарь» — это, мол, про смену поколений в театре и про превращение всех во всех. Тем самым оправдывая актрис на сцене в мужских ролях. Даже герцога «на лабутенах нах». Увлеклись формой так, что последняя треть истории с претензией на глобальный личный апокалипсис кажется притянутым за уши постскриптумом от графомана. Бедный Пушкин.

«В них жизни нет, всё куклы восковые»

Хотя нет, не очень-то и бедный. «Каменный гость» в постановке Ярослава Жевнерова на общем фоне порадовал, как образчик того, что форма не всегда атрибут формализма.

Прямая речь режиссёра:

- Это самая весёлая трагедия Пушкина.

Резюме. Режиссёрское самовыражение в данном случае было спасено актёрами. И самому постановщику хватило иронии и самоиронии, в том числе, чтобы с юмором, но без пошлости создать слепок времени. Когда никто никого не любит и ничто не интересно, даже смерть. Где женщины жеманны и настолько умны, что прикинуться непроходимыми дурами для них пара пустяков. И где Командор - всего лишь бесстрастная мумия. А похожий на колумбийского наркобарона Дон Гуан равнодушен равно к любви, как и к жизни…

«Ты, Моцарт, Бог…», или «Всё утопить»

В течение работы всей лаборатории Лоевский настойчиво подчёркивал, что «Маленькие трагедии» Пушкин писал в преддверии скорой женитьбы. Возможно, намекал на «шерше ля фам». В финальном эскизе про Моцарта и Сальери «ля фам» Ксения Самодурова сама «шерше» лабораторный кульминационный лейтмотив.

Прямая речь режиссёра:

- Пушкин – это шалость. Режиссёр — это тоже шалость. Две шалости находят друг друга.

Резюме. Чтобы продемонстрировать всю парадоксальность Художника и Артиста Ксении пришлось, рискуя запутаться, смешать собственно маленькую трагедию с пушкинским же диалогом Мефистофеля и Фауста и цитатами из Гёте, а Бога сделать женщиной. Они на пару с Мефистофелем не сражаются за души, а лишь предлагают варианты. В результате побеждает… внутренняя правота Сальери. Смелая трактовка. Но на то и лаборатория, по словам Лоевского, «такая фигня…».

Алексей Романов

Фото: vk.com/uldramtheatre?z